За палочкой. Магия и хаос взросления волшебника - Tom Felton
Эмоциональная разрядка последних двадцати четырех часов была огромной. Из-за этого, а также из-за лекарств, которые мне назначили для поддержания стабильности, я впал в торжественное, затворническое, почти пассивное состояние духа. Я как-то продержался весь день, изредка перекидываясь парой слов с другими пациентами, но в основном держался сам по себе. Если кто-то и узнавал меня, то не подавал виду. Наверное, их собственные проблемы занимали их полностью. С чего бы им интересоваться каким-то придурком из фильма про волшебников, когда они проходят через свой собственный ад?
Наступил вечер. Я поужинал. Я наблюдал, как солнце садится высоко надо мной, за хребет каньона. Я вышел на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Все, что у меня было с собой, - это истрепавшаяся пачка сигарет. Пришлось попросить у кого-нибудь прикурить. Ранее мне говорили, что если я хочу курить, то должен сесть на специально отведенную скамейку, но я проигнорировал это указание и сел на траву. Никто не стал меня ругать или просить подвинуться, и я просто сидел с сигаретой, размышляя о своем положении и событиях последних нескольких дней. Очевидно, что в моей жизни наступил переломный момент. Я мог не соглашаться с решениями других людей, которые привели меня сюда. Я определенно не думал, что это место мне подходит. Но я был здесь, и мне предстояло принять решение. Буду ли я сотрудничать с этим реабилитационным центром?
Или я собираюсь выбрать другой путь?
Сидя и докуривая сигарету, я и не подозревал, что следующие несколько часов определят всю мою дальнейшую жизнь. Я не знал, что дойду до ужасного предела и что мне придется полагаться на доброту незнакомцев, чтобы выкарабкаться. Все, что я знал, - это то, что я зол и не хочу больше здесь находиться.
Я встал и начал идти.
- - -
Когда я шел по зигзагообразной дороге прочь от реабилитационного центра, я не думал, что из моего бунтарства что-то получится. Пройдя пару сотен метров, я вспомнил, что в любую минуту один из охранников бросится ко мне и повалит меня на землю. Меня потащат обратно в номер, и на этом все закончится.
Но никто не бегал. Не было регбийных приемов.
Две минуты превратились в пять, а пять минут - в десять. Реабилитационный центр исчез из виду. Я продолжал идти вверх по крутой зигзагообразной дороге, но даже тогда я был уверен, что меня настигнет грохот. Впереди должны быть ворота и камеры слежения. Там будут дежурить люди. В любую секунду они придут и заберут меня. Думаю, я почти хотел, чтобы меня поймали. Это дало бы мне повод для злости.
Но никто не появлялся. Я продолжал идти и идти. Миля вверх по холму. Две мили. Я добрался до вершины, а там был забор. Мне удалось перелезть через него. Под ногами было немного коварно. Я был одет в свою обычную одежду, и у меня не было с собой ничего, кроме нескольких сигарет. Ни телефона, ни бумажника, ни денег, ни зажигалки. Но я продолжал идти и вскоре увидел впереди огни движущихся машин: это было шоссе Тихоокеанского побережья. Я знал, что за PCH лежит океан, а я всегда был неравнодушен к океану. Он звал меня, и я начал двигаться в этом направлении.
Мне казалось, что они уже отправились на поиски. Я переключился в режим, который могу назвать только Grand Theft Auto. Каждый раз, когда я видел приближающуюся машину, я уворачивался или нырял в кусты или канаву, исцарапав себе лицо и руки до крови. Я перепрыгивал через заборы и бежал в тени, пока в конце концов не добрался до дикого, пустынного пляжа. Луна светила ярко, и к этому времени я был весь в грязи, крови и поту. Меня охватило желание зайти в воду. Внезапно из меня вырвалось разочарование . Я был, как я теперь понимаю, совершенно трезв, впервые за много лет, и у меня было непреодолимое чувство ясности и гнева. Я начал кричать на Бога, на небо, на всех и ни на кого, полный ярости за то, что со мной произошло, за ситуацию, в которой я оказался. Я кричал во всю мощь, на небо и океан. Я кричал до тех пор, пока не выпустил все наружу и не смог больше кричать.
Я разрыдалась. Я была грязной, мокрой, растрепанной и разбитой. Моя одежда была порвана и испачкана. Должно быть, я выглядела как законченная маньячка. И уж точно чувствовал себя таковым. Когда мои крики эхом разнеслись по океану в пустоту, на меня наконец снизошло чувство спокойствия. Казалось, Бог услышал меня. Я быстро озаботился новой миссией. Я должен был вернуться в единственное место, которое казалось мне нормальным. Я должен был вернуться в "Пивоварню Барни". Это была нелегкая миссия. Я находился за много-много миль от Западного Голливуда. Без телефона и денег я мог вернуться только пешком.
Я продолжал пробираться вдоль пляжа, не поднимая головы. Я проходил мимо дорогих особняков Малибу, которые маняще светились в ночи, но у самой кромки воды меня никто не мог увидеть. Пляжи были крутыми, и волны с шумом разбивались о них. Тропинок не было. В основном я пробирался по воде, ботинки и брюки насквозь промокли, а три оставшиеся сигареты едва оставались сухими. Иногда пляж заканчивался, и я карабкался по камням, чтобы найти следующий участок песка. Я был измотан как физически, так и морально. Я был обезвожен. Я не имел ни малейшего представления о том, где нахожусь и куда направляюсь. Западный Голливуд и Barney's Beanery казались такими же далекими, как и были: невозможно далекими.
Я добрался до тихого и отдаленного участка побережья. Чуть в глубине находилась заправка. Я направился к ней. Должно быть, я выглядел невероятно хрупким, выходя из океана и приближаясь к единственному зданию в поле зрения. Тень того, чем я был раньше. Все, что мне было нужно, - это зажигалка. Возможно, я найду здесь кого-нибудь, у кого она есть.
- - -
В ту ночь меня спасли три человека. Я считаю их
